Реклама и демократия

Они хотят, чтобы я кормил кошку «Китикетом». Кто кормит своего четвероного друга правильной едой, по замыслу авторов сюжета, и сам может рассчитывать на правильный, а не какой попало, паек. Добрый хозяин, заставляющий нас всех мурчать, призывно громыхающий на весь мир коробкой с «нашим любимым» кормом -- вот какой автопортрет системы мы находим в «кошачьем» ролике. Имеется в виду: не будьте глупее собственных кошек т.е. жрите, что дают, это сделано специально для вас, чтобы вы не теряли нужной системе энергии. Будете употреблять «это», подружитесь с соседской «собакой» и даже попадете на колени к щедрому хозяину.
Они показывают мне «смешную» историю про «Пшик, пшик, лазером» и тупого таможенника.
Пересадка волос «Трансхайром», как мы видим ее в «смешной» рекламе, по механике напоминает некоторые «чудесные операции» с вывозом капитала. Это сходство подчеркивается двумя моментами: все происходит на таможне, герою нужно срочно лететь из России и, в конце, он обещает таможеннику, что «не скажет ему телефон» т.е. не поделится адресом, по которому нужно обращаться, чтобы «пересадить волосы». Я почти уверен, что в сленге теневых экономистов это выражение уж что-нибудь, да значит. Более очевидный подтекст рекламы чисто полицейский: не забудьте сменить фотографию в паспорте, т.е., прежде чем уматывать с «пересаженными волосами», договоритесь обязательно с властью. Не удивлюсь, если в связи с напоминанием о своевременном «обновлении документов», реклама «Трансхайра», как полумилицейская, транслируется по какому-нибудь льготному тарифу.
В продолжении мы узнаем о том, что от несговорчивого (тупость в этом сюжете равна государственническому инстинкту) чиновника ушла из-за «лысины» жена и он тоже теперь «пересаживает волосы» в «Трансхайре». Метафорическое предложение ко всем чиновникам быть повнимательнее к рекомендациям быстрых и деловых бизнес-людей, совершенно уместное в эпоху тайной и явной приватизации государственных функций новым имущим классом.
Подобному, и гораздо более глубокому, критическому анализу, может быть подвергнут практически любой ролик. Поупражняйтесь у экрана во время бесящих вас «пауз», придумайте свои «революционные» варианты сюжетов и вы станете художником, творящим смысл из навязываемого вам мусора.
Идеология рекламы и ее манипулятивная, чисто социальная специфика, очевидны сегодня слишком большому, опасно большому, числу зрителей. Именно поэтому мы дождались такого феномена как «реклама рекламы». По любому каналу можно найти ролики за подписью союза российских рекламодателей, объясняющие гражданам, что хоть реклама и надоела всем хуже политики, а все-таки она нужна. Никак без рекламы, ведь она (в первых роликах текст на экране набран как телеграмма, так подчеркивается важность и серьезность сообщения) помогает российским производителям продвигать свой товар, ведь только благодаря ей снимаются новые сериалы, ток-шоу, фильмы и т.д. Без неё, как мы узнаем, нам показывали бы только левую или правую половину любимого футбольного матча, но отнюдь не всю игру.
Намек на нерыночные, «всегда авторитарные» цивилизации и «непременную» в них «цензуру». Реклама выступает в «рекламе рекламы» как горькое лекарство, как оброк, который надо уплатить бесу, как десятина нашего времени, которую необходимо отдать, чтобы остальную жизнь прожить «по-человечески». В данном случае «по-человечески» означает: побыв немного зрителем рекламы вы тем самым обретаете право стать ее персонажем т.е. можете выглядеть так же, как и осчастливленные люди на экране.
Зрители, правда, находят свои выходы, чтобы не платить налога. По информации из водопроводных сетей, нагрузка на оные во время рекламных пауз возрастает в несколько раз. Т.е. миллионы людей, увидев первые же кадры рекламы, дружно встают с миллионов диванов и отправляются в туалет, мыть руки, наливать воду в чайник. Этот угрюмый бессознательный протест против свирепо внушаемого рекламой сценария жизни – последнее и слабое свидетельство самостоятельности зрителей, их лунатический, бессловесный отказ от рекламных улыбок, вскриков, огорчений, потерь и находок, принятых в особом утопическом космосе «рекламируемого бытия».
Недавно на Садовом Кольце я увидел агитационный щит со словами: «Если бы не было рекламы, то цена банки мёда кусалась бы так же, как пчела». Щит большой и все же слишком короткий, чтобы на нем уместилась вся правда. Во-первых, если бы не было рекламы, то «ужаленные» ценами сладкого мёда покупатели, озверев от чудесного яда, впрыснутого в них, запросто разнесли бы весь супермаркет, получив даром все, что только есть на его полках, а во-вторых, если бы не было рекламы, цены отнюдь не обязательно стали бы выше, ведь, выкладывая деньги, покупатель оплачивает в том числе и феноменальные затраты торгующей фирмы на «создание необходимого имиджа в массовом сознании».
В «рекламе рекламы» пропускается главный вопрос: кто и зачем, собственно, создал вокруг нас такую систему, при которой, чтобы «по-человечески» жить, нужно смотреть, или по крайней мере терпеть, всю эту телевизионную хрень? Соглашаться с ее наличием в нашем сознании. Кому мы этим обязаны? И будет ли так всегда? И если нет, то когда это кончится, и что мы должны для этого сделать?
Реклама революции, как известно, запрещена, потому что это единственный вид рекламы, который настаивает на упразднении за ненадобностью самого рекламного феномена. Аналогичный «теоретический» вопрос, касающийся смысла и заказчика «ритуалов демократии», избегается политической системой, потому что ответ на такой вопрос это и есть, собственно, реклама революции как практики.
Пока информация остается товаром, любой текст – реклама. Читаемый вами текст рекламирует отказ от рекламы как неадекватного способа сообщать, текст рекламирует отказ от рынка как императива и прекращение конкуренции как организующей людей стратегии.
Эфир заминирован. Вы получаете свою порцию, натыкаясь на «сникерс», «памперс» или чудо-пылесос при просмотре «Как закалялась сталь» или хроники палестинской интифады. Реклама, как мочеиспускание невротика, не предупреждает о себе. Она безупречна в политическом смысле, предлагает нам действительную, а не декларируемую, идеологию капитализма.
Трудно, конечно, поверить, что улучшенный чайник, усиленный массажер, новый, еще более шоколадный шоколад и остальная вереница преображенных товаров и услуг – это и есть идеология господствующего класса, если не вспомнить, что в рекламе вы имеете дело не с предметом, а с его изображением. «Это не трубка», как писал Рене Магритт на своих холстах, изображавших трубку. Изображение организует остальной контекст жизни, предлагаемой вам в качестве «единственно возможной».