Цветы зла для Парсифаля

Смысл всего происходящего обретает пронзительную определенность в сцене, где звучат слова о том, что из них шестерых к концу войны должны погибнуть «четыре целых человека и восемь сотых от пятого». Но, как пишет Лавренчук во вступительном слове, «бесценное сокровище жизни – юность и ощущение собственного бессмертия» заставляет героев превратить саму мысль о смерти в игру.

Парни спорят (ставка пять долларов) на самое невероятное желание: что каждый из них сделал бы в последние семь дней жизни. И хотя ничего невероятного в их желаниях нет: истинным сынам Америки хочется иметь много денег, много женщин и много славы и чуть-чуть домашнего тепла. Но в детской непосредственности, с какой высказываются эти, в общем-то, наивные мечты, и заключено очарование юности.

Ко всем героям проникаешься симпатией. Не только к честному и доброму Джеймсу Хэннесси, который благодаря Петру Королеву стал крутым брейк-дансером, мечтающему свои последние дни провести в кругу семьи. Не только к мальчику с улицы Дональду Карни, каким его играет Антон Антонов, оснащая свою речь словами типа «блин», его Дональд хочет стать поп-звездой, чтобы вырасти в глазах девчонок. Не только к романтику Юджину Джерому, грезящему о большой и светлой любви. Но и к Джозефу Виковски – Евгению Макарову, красивому, но грубому самцу, хотя он до этого беззастенчиво читал вслух дневник Юджина и первым принял сторону сержанта. И к Рою Сэлриджу. В исполнении Дениса Конорева этот мечтатель о любовницах-миллионершах предстает рубахой-парнем, который избыток энергии вкладывает в невероятные прыжки. И уж тем более к Арнольду Эпштейну – Александру Лузанову, интеллигентному мальчику из еврейской семьи, который читает Кафку и мужественно сопротивляется муштре Туми, становясь недругом сержанта, потому и ставит свои пять долларов на то, чтобы заставить отжиматься героя Тарасова сто раз.

Все эти мечты слушать трогательно и больно. Потому что, кроме Роя и Юджина, все умрут. А желания сбудутся у двоих. Юджин будет танцевать со своей возлюбленной Дези. А рядовой Эпштейн заставит сержанта Туми сто раз отжаться. Важно то, что в сцене, когда списанный со службы вояка будет ползать в ногах Арнольда, умоляя застрелить его, герой Александра Лузанова одет в белый халат и опирается на тросточку, а герой Владимира Тарасова – в армейский камуфляж. Выходит, живой ищет сочувствия у мертвого.

Фраза сержанта, звучащая в тот момент: «Идиот! Уйди с моей дороги! Ты мешаешь мне! Я спасаю им жизнь…» – ключ к пониманию роли, которую актер, по его признанию, сыграл мягче, чем пятнадцать лет назад. Сержант Туми Тарасова сегодня – это строгий отец-командир, который по-своему любит ребят и желает им добра.

Эпиграфом к спектаклю можно было бы взять строчку из Ремарка: «Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила война, кто стал ее жертвой, даже если спасся от снарядов», а для постскриптума – строчку из Зинаиды Гиппиус: «В этот час мы все ближе к смерти, только живы одни цветы».

Неслучайно Евгений Лавренчук дает второе название спектаклю – «Цветы живьем».

Цветы – это, безусловно, души этих юнцов, а зло явлено в виде войны и сержанта Туми, человека с металлической пластинкой в голове. Букет цветов, экзотических, ярко красных, на сцену выносит медсестра – Татьяна Жугина. Потом Она раздаст каждому парню по цветочку.

Режиссерское название отсылает к бодлеровским «Цветам зла». По примеру Бодлера, который пытался добыть Прекрасное из Зла, Евгений Лавренчук пытается из социальной драмы добыть высокую трагедию. Трагедию юных душ: «они пришли в мир, чтобы познать его, а мир познал их». Неслучайно режиссер вводит в ткань спектакля пластические миниатюры – сны Юджина Джерома. Важно то, что все эти видения о великой славе и настоящей любви будущего писателя проходят под музыку последней оперы Вагнера «Персифаль». Включить в спектакль о Второй мировой музыку любимого композитора Гитлера – смелый шаг. Но в этом и заключена концепция режиссера. Персифаль – это рыцарь Круглого стола, который удостоился видеть Священный Грааль с кровью Спасителя. По версии Евгения Лавренчука, в ХХ веке, изрядно нарвавшем цветов зла, Священный Грааль – это и есть сама Юность, а молодые герои – рыцари, которые взяли на себя миссию Спасителя и также, как он, пролили свою кровь за других.

Татьяна Веснина

Томск, 13.01.2005.

По материалам: http://aki-ros.ru/default.asp?Part=16&Region=32&NID=12618