Вячеслав Убогий

Маленький раб

(наблюдения юного натурала)

Часть четвертая. Январь 2003.

Великий математик (занимательная содомия)

- Познакомьтесь – обращается режиссёр к коллективу – это Лена Болдина – прямая наследница барона Захера Мазоха. Она будет исполнять роль Евы напополам с Наташей.
- Все морщатся услышав чья она пра-пра – вспомнив недавние события у Пана В, закончившиеся особенно нехорошо для католической сестры. На дыбе она вела себя совсем так как неподобает настоящему мужику… кровь.
Наташа неодобрительно морщится, а затем всхлипывает.
За моей спиной слышится какой-то шепот:
- И это режиссёр? – да я бы такого режиссёра хуями обложил!
Оборачиваюсь и вижу милого молодого человека в зеленом свитере на рукавах которых виднеются милые немецкие флажки. Человек, внешне напоминает скинхеда.
Вскоре второй его собеседник (пугливый молодой человек с все время моргающими глазами) уходит, буркнув что-то нецензурное себе под нос.
Скин подсаживается ко мне.
- А вы как думаете? – спрашивает он меня. – По-моему, такой театр оставляет желать лучшего. Я, как математик считаю, что когда баронесса кладет голову мужчине на колени, он не должен так аппатично реагировать!.. Вот раньше были актеры: (начинает перечислять загибая на ладони по – пальцу) Фаина Раневская…
- Белла Ахмадулина… - перебиваю я его.
- Рима Зеленая… - ничуть не смутясь, мечтательно.
- Чичолина…
- Чипполино…
- Челентано…
- Че Гевара…
- Чебурашка…

Наташа

Видно, как Наташа напряжена, как проигрывает свою роль только, что приступившей Лены Б.
На лице ее появляется неимоверная неописуемая мина. Глаза безумны. Больше она не тараторит, как раньше…
- Ребята, – обращается режиссёр к коллективу, – давайте станцуем танец…
- А я – против, – просыпается Наташа, – я категорически против.
- Ладно, – холодно отвечает он, – можешь не танцевать.
Наташа в компании со скинхедом уходят. Я – провожаю их.
- Ну почему, почему все так! – недоумевает Наталья, – Сука старая. Почему Лена – хорошо, Наташа – плохо. Почему Лене – всё, а мне – ничего! Это не справедливо. Так вот я забиваю хуй. Так и передай Жене (ударение на первом слоге). Пока он лично не позвонит мне и не извинится передо мной, я не вернусь.
- Женя! – объявляю я вердикт Наташи. – Наташа забивает хуй!
- Ну и прекрасно, – нисколько не смущается режиссёр. – Наташа нам нужна как жопе зубы!..
- А, по-моему, – донесся с задних рядов голос Ефима Борисовича, – иногда зубы там очень даже необходимы!..
Все недоуменно смотрят на него. Ефим, что-то буркнув под нос, вновь затихает…
Так «Польский театр в Москве под руководством Евгения Лавренчука» лишился одной из ведущих актрис… «…так пускай Канарский жопу рвет/ и пускай Наташа плачет!..»
На заднем ряду сидит Ефим с каким-то молодым человеком и что- то пристально шепчет ему на ухо. Внук, наверное. Шепчет долго. Когда отрывается ухо внучка в царапинах.
Куда-то уходят. Внук возвращается один. Говорит, что Ефиму стало плохо и он поехал домой.
Иду в туалет и натыкаюсь на новую Еву. Захожу – выхожу.
- А теперь я схожу, а ты постой, а то мне одной страшно!
Выходит.
- Это ваша моча духами пахнет?
- Вряд ли! Я духи не пью…
За Болдиной приезжает личный шофер. Одна нога его сломана. Ста подбегает и ногой бьет по костылю, когда тот поднимается по лестнице. Шофер с криком катится с пятого на первый этаж.
Приходит костюмер приносит костюмы. Мне выпадает честь проводить её до двери.
- В наше время, - начинает она, – когда я была комсомолкой… и т.д. И т.п. И нрзб.
- Не хотите заработать триста рублей?
- Хочу, а что нужно делать?
- Ударьте меня по лицу…
Бью. Очки разбиваются о землю. Помогаю встать. Платит и растворяется в темноте.