Ежи Пасек:

«На самом деле конец света был, просто его никто не заметил…»

- Радикальный ислам стал реальной политической силой. Как вы ее оцениваете?
- На мой взгляд радикальный, последовательный ислам - это последний, и наиболее мощный ресурс левого международного движения, который выступает прямо против империализма и угнетения во всех его формах... Естественно, против этого действует национал-патриотичческий квази-империализм бюрократии здесь, который исходит из некой геополитики, этой буржуазной лженауки. Эта наука превращает географию в идейно-исторический факт, что абсурдно. В международном же плане левое движение блокируется антиглобализмом. В этом движении идеология протеста против системы эксплуатации и контроля подменяется борьбой за права сексуальных меньшинств, экологией, феминистскими движениями, таким постмодернистским дискурсом. Дискурсом, организованным местными политтехнолагми, чтобы размыть возможности идеологической консолидации в условиях кризиса марксизма как универсального языка мировой оппозиции. Ведь как методология описания конфликта, марксизм с 1991-го года находится в тяжелом системном кризисе. И сегодня назрела потребность в создании нового языка, работающего с реалиями нашего века, а не 19-го. Теперь вопрос стоит не о том, кто кого эксплуатирует, контроль распространен на все остальные сферы – идейную, экономическую. И потом, за последние 50 лет произошла стремительная люмпенизация – у кормила нынешней системы собрались люмпены и выскочки, но и внизу уже нет пролетариата. Описывать ситуацию в терминах противостояния буржуазии и пролетариата абсурдно.
- Как же сегодня выглядят противостояние?
- Богатство против нищеты, контроль против свободы. Отъем интеллектуальных и психических ресурсов против попытки конвертировать их в некое достойное будущее человечество как некого коллективного субъекта. Ставки гораздо больше.
- Остались ли Вы при своём мнении, что демократия - разгул порнографизма, а патриотизм - закомплексованность? Или это клише, сложившееся в начале реформ 90-х гг.?
- Я ошибся. "Национал-патриотизм" - это разгул порнографизма, а демократия - это разгул закомплексованности. У власти сейчас такая раздолбайская сексуальная революция, а в подполье — фашизм. Эдакий тоталитаризм одухотворенный. В кавычках. А на самом деле — инфантилизм. Друзья, простите меня, пожалуйста, за это слово! Просто людям зацепиться за что-то надо, чтобы каким-то образом утвердиться. Изобрести что-то новое тяжело, и поэтому они берут самое мощное, что уже есть в этой андеграундной культуре. Но сейчас формируется уже какое-то другое энергетическое поле, и что в нем будет возникать, совершенно непонятно. Скажем, три года назад я четко знала, что нужно делать, чтобы любую публику вставило, а сейчас я этого уже не знаю. Поле меняется настолько быстро и настолько сильно, что уследить за этим посредством интеллекта невозможно. Клянусь Адским Фекалоидом!
- Что такое Адский Фекалоид?
- ! Это могущественный демон Ада. Он внушает страх любому, кто противостоит нашему движению.
- Что такое, по-вашему, страх?
- Всякий страх - это страх смерти. Смерть окутывает нас извне, грозит изнутри. Проблема смерти - в сердце религиозного чувства. Из страха - из абсолютного страха - рождается интуиция Бога. Страх неотъемлем от человеческого бытия, это бытие завернуто в страх. Страх - пролегомены к великому вопрошанию. Человечество боится, следовательно, существует. Безопасность - крайне поверхностная иллюзия, а страх - реальность. Бытие в мире есть бытие в страхе. Работа со страхом, с ужасом, есть операции с корнями бытия. В страхе воплощена догадка (якобы) субъекта о своей (настоящей) объектности. Преодолеть страх можно только в двух направлениях - в полной покорности и в тотальном восстании, то есть в свободном отождествлении с объектной стороной мира (добровольное рабство) или, напротив, в волевом рывке к субъектному полюсу (ужас свободы). То, что порождает в нас страх, пробуждает в нас жизнь. Жизнь без вкуса смерти не жизнь, ее нет, это просто смерть. Боясь умереть, живое говорит, что живет. Страх всегда есть отчасти страх Божий. Страх относится к грозному миру джабарут, к карающей сефире гебура, к левой руке.
- Чего, по собственному опыту поняли, бояться не нужно и даже вредно?
- Бояться не следует тех, кто пугает. Бояться не следует внешнего мира. Бояться следует внутреннего мира. Оттуда приходит настоящий ужас. Это гость изнутри.
- Можно ли побороть собственные страхи?
- Нельзя и незачем. Стоит побороть страхи, навязываемые извне. Собственные страхи, напротив, важны и ценны. Если страх становится собственным, то наше я омывается спасительными волнами ужаса. Без радикализации страха мы никогда ничего не поймем.
- Сломал или как-то изменил страх характер, поведение ваших знакомых? Если да, то как?
- Страх ломает поведение многих, почти всех. Страх перед внешним миром - при существенном истощении внутреннего - сломал нашу страну в последние десятилетия СССР. Кризис всего нашего общества, экзистенциальная кастрация, первертным плодом которой является все позднесоветское поколение и поколение, нашлепанное позднесоветским поколением, все это прямой результат стерильного экстравертного страха. Это страх, с которым неправильно обошлись, который не превратили в огонь высокого безумия и чистой ярости. Поведение подавляющего большинства знакомых - следствие позднесоветской травмы. Показательно, что когда агрессия была проявленной - революция и сталинские чистки, - страх оставался ассимилируемым и предолеваемым. Настоящий страх начался именно тогда, когда прямая и явственная угроза отдалилась; тогда страх стал эпидермичным - мы облеклись в него как в плащ. Страх смерти страшнее самой смерти; многие люди предпочитают умереть, но только бы ускользнуть от стихии подлинного ужаса, который составляет ядро человеческой жизни. Страх испортил всех, и гены тех, кто породил всех. Но бесстрашие не альтернатива страху, альтернатива страху - еще раз - интерироизированный страх, превращение объекта страха в субъект страха.
- На ваш взгляд, чем отличаются страхи советской литературы от страхов современной?
- Советская литература имела три этапа - революционный, сталинский и позднесовестский. Революционная литература не несла в себе темы страха - это был гимн активному ужасу и светлому преображающему безумию, она плясала на страхе, как на трупе побежденного врага.
- Что такое, по-вашему, страх?
- Страх - это одна из основ человеческого бытия и одно из его главных бедствий. Страх сопровождает человека со дня рождения до конца его жизни. Сначала - кошмарные сны, потом - страх перед смертью. Все-таки главное в человеческом страхе - это страх перед смертью. Все остальные страхи, может быть, исключая страх перед физической болью, страданиями такого рода, так или иначе связаны со страхом перед смертью (страх перед болезнью, войнами, несчастными случаями, потерей близких и так далее). Таким образом, страх может быть преодолен только победой над смертью. Эта победа возможна только благодаря вере или мудрости. Вера уничтожает страх, тем более - она связана с любовью. Мудрость идет еще дальше, благодаря ей познаются причины смерти и конкретный путь к бессмертию.