«Свежая Кровь» свернулась...

Затем на сцену вышла одна из кураторш премии «Дебют» - «И тут вся очередь изошлась говном!..» - процитирую Андрея Родионова, которого, как это ни странно, обнаружено на этом празднике жизни не было (как не было обнаружено и Бродского в охапку с Радищевым и Мандельштамом).
Ребята впереди активно оживились, когда критик Славникова решила на момент отсоединить микрофон от шнура и взять в свои суровые руки - ведь когда она стала подключать его обратно, появились такие шумы, которым бы позавидовал бы сам Егор Летов. О чём также подумали и ребята, начав кричать «Хой!»
- Вы знаете, - начала критик, когда микрофон уже работал. – Я хотела бы прокомментировать действия молодого человека, что выступал до меня… Нет- нет, я не о Романе Сенчине, а о молодом человеке, который читал стихи…
Далее Славникова рассказала, что стихотворение написано без вкуса (плохо же эта пафосная фурия знала вкусы Валентина Жопина - «Мой андеграунд»), и поэт не старался когда писал его. Пожелала в следующий раз серьёзней относиться к поэзии.
- Я сказала что-то смешное? – строго спросила критик у смеющихся молодых людей, на что те не соизволили удостоить её аргументированным ответом.
Затем она рассказала о новом романе, действие которого будет происходить аж в 2017 году (ах, как ново!), и что вообще мы - «молодёжь» - лучше бы всего бы написали бы такой роман, ведь она знает советскую власть, а мы – нет, и оттого наши мысли будут наивней и беззаботней, тем более что мы - ещё молоды. Она, наивная, тем самым высказала надежду в следующем году среди присланных работ найти таковую. Что ж – флаг в руки! Ведь, как известно, кто ищет…

За ней вышла не то критик, не то поэтесса, не то писательница по фамилии Новикова, на что я не заставил себя долго ждать:
- Давай, Клара! – говорил я, отчего молодые люди впереди меня хихикали. – Щас и Петросян появится.
Она также откликнулась на действие Ста, сказав, что: «…минус в самих стихах, а плюс, что лучше пусть такие стихи пишут, чем наркотики где-нибудь принимают!», на что я добавил: «…а лучше пусть совмещают!» Ста в это время умирал на другой стороне зала попеременно то от скуки, то от хохота.
Тут женщина с рыжими крашеными волосами и вовсе принялась говорить о картинах, что висят на одной из стен, кстати, прямо у (а точнее над) Ста.
- Кто это я понял, - вдруг вновь оживился Ста имея ввиду Пушкина. – А вот кто?
- Как, разве Вы не узнаёте, Шостаковича и Мейерхольда? – удивилась та.
- Хм, это разноцветное пятно – и есть великий Мейерхольд? – скептически нахмурился Ста, окидывая взглядом картины, что чуть покачивались туда-сюда.
- А в середине, надо полагать, Гарри Поттер? – уже оживился ваш покорный слуга, имея в виду портрет молодого человека во фраке и круглыми очками, чем-то напоминающего молодого Эдуарда Лимонова, который, кстати, на вечере замечен не был, как и Геласимов.

Некоторая часть зала (а именно молодёжь впереди меня) рассмеялась. Потом на сцену выходили и тот самый поэт, что настучал и сказал, что за такие стихи (а вновь имелось ввиду декламаторство Ста) раньше и в приличное общество не пускали… Ну, что я могу сказать на это? Я в шестидесятые не жил, потому чего не знаю - того не знаю!

Выступал и Александр Вознесенский, критик «Независимой Газеты». Его наиболее яркие стихотворения я даже выучил наизусть:

И ещё:

Я кричал «браво!», а зал при яростном подначивании всё того же всё не отпускал поэта.