Вячеслав Убогий

Школа жизни

* * *

Юра шёл домой вместе с Ваней Котелковым. Снег начинал уже таять.
- Опять зима! – жаловался Ваня, ковыряя ногой вязкую черно-серую лужу.
Для Юры это была первая зима. Он приехал из Сибирского города Юрюзань.
- Слушай, - с акцентом говорил Юра. – Это самое, сейчас бы коньяку бы выпить…
Ваня ничего на это предложение не ответил.
- А, это самое, - продолжал Юра. – Это правду говорят о Вчерашней…
- О Лизе-то? – заметно внезапно оживился вдруг Ваня.
Юра податливо кивнул.
- Да, говорят, что каждый, кто к ней приходил в гости больше оттуда не возвращался…
- Да? – оживился Юра. – А вот я тоже один прикол знаю…
- Трави! – смирился Ваня.
- Ты знаешь, стих «у попа была собака…»?
- Ну…
- Ну, продолжи…
- Зачем?
- Но ведь ты знаешь!
- Не хочу!
- Да ладно тебе, - уговаривал Юра новообретённого друга.
- Ну ладно, - смирился Ваня. – Смотри: «у попа была собака – он её любил, она съела кусок мяса – он её убил…»
- Не, - обрадовался Юра, что Ваня не знает этой шутки. – Сейчас всё уже по-другому: «у попа была собака – её звали motherfucker…», ха-ха-ха… - смеялся громко Юра.
Ваня шутки не понял, потому смеяться не стал.
- Ладно, - засуетился внезапно вдруг Юра, взглянув на часы. – Мне пора домой…
Шёл уже пятый час, и начинало светлеть, и Юра заторопился. Он подал Ване на прощание ладонь. Ладонь была холодной, как отметил Ваня, но особого значения этому не придал.
Юра быстро скрылся в ближайшей станции метро, а Ваня пошёл домой.
Ваня вошёл в свою комнату и стал снимать ботинки, когда Якубович вылезал из шкафа.
- Опять с Лизой поцапались? – заметив, что Ваня зол резонно спросил Якубович. Разговаривать Ваня с Якубовичем не захотел и лёг на диван и отвернулся к стенке носом.
Якубович потоптался немного и спустя минуту Ваня услышал скрип двери шкафа. Якубович покорно вернулся обратно на место.

* * *

Мариночка ползла на пятый этаж за своими ногами, которые ей опять на перемене отвинтили соученицы и забросили туда.
Проклиная девчонок, Мариночка лезла на пятый этаж. Иногда она не выдерживала и съезжала вниз обратно.
Обиднее всего было тогда, когда она уже почти доползала до пятого этажа и снова срывалась и катилась вниз по социальным ступенькам.
В школе жизни все этажи представляли собой различные этапы жизни и социальное положение каждого ученика жизни и бытия.
Так на первых этажах, к примеру, учились самые бедные, отстающие и те дети, у которых часто отваливались различные части тела и, наоборот, на пятом этаже учились круглые отличники, мажоры и дети с крепкими конечностями которые не только не отваливались просто так ни с того ни с сего, но и которые не оторвёшь им рывком.
От второго по четвёртый этаж же учились остальные смешанные ученики. У некоторых из них были хорошие отметки, и они были не из бедных семей, но конечности у них были слабы. Или были двоечники из бедных семей, но с крепкими конечностями. Или были богачи-двоечники со слабыми конечностями…
Наконец Мариночка к вечеру доползла до пятого этажа, быстро схватила свои ноги, которые валялись в разных друг от друга сторонах (находится на пятом этаже ученикам школы жизни с других этажей воспрещалось, а ученикам с пятого – наоборот разрешалось делать на других этажах то, что они хотят – так и оказались ноги Мариночки на пятом этаже) и, привинтив наспех, принялась бежать и, споткнувшись на лестнице, где-то между третьим и четвёртым этажом опять упала, и конечности её разлетелись в разные стороны. Только нога упала недалеко от Мариночки, но дотянуться до неё она не могла.
Также на пятом этаже учителя были лучше, чем на первых – так если на первом преподавал старенький биоробот, что частенько барахлил, то на пятом преподавал новый суперквазитрон 3000 не дававший не малейшего спуску хулиганам на уроках.
Мариночка валялась в пролёте между четвёртым и третьим этажами, лишившись рук и ног.
Начинало рассветать. Вечерело.

* * *