Елена Болдина-Мазох:

«Трудно быть Богом. Не умеешь – не берись!»

Недавно исполнилось сто пятнадцать лет лидеру арт-террор «Болдинская осень» (как влитой осевшего золотой пылью на дырявом кафтане театра Польского – я имею в виду болдинских подопечных, затмивших своей харизмой остатки лавренчуковской труппы) - актрисе и режиссёру, единственному представителю современного отечественного андеграунда, пользующемуся поистине межнациональной популярностью, а на днях состоялась премьера совместного спектакля объединенной труппы - «Подщипа». И вот уже наш неутомимый интервьюер Алексей Жёлтый со стремительной скоростью вонзается в душу к пра-пра-пра-внучке Мазоха.

- Расскажите о новом спектакле.
- Елена Болдина-Мазох: Это одна длинная вещь. Несколько взглядов одного и того же человека, который родился и ходит, болтается между адом и раем, между небом и каким-то невиданным дерьмищем. Обратно он вернуться не может, как невозможно обратно родиться, и вперед идти тоже невозможно, потому что есть определенные законы эволюции, бытия. То есть это превозмогание такой ситуации. Это состояние войны. Состояние невиданных страстей, чувственного, энергетического, духовного, психологического, физиологического, ментального кошмара. Абсолютно экстремальное состояние. Но это - лишь один из взглядов на спектакль, в нем есть еще и второй план, и третий. Есть такие вещи в жизни, постигая которые, сталкиваясь с ними, понимаешь... И после этого очень трудно продолжать жить, оставаться - или становиться - человеком. К подобному состоянию, видимо, относится большинство деятельных людей, которые идут в "солдаты удачи", в наемники, в альпинисты, в наркоманы, творческие люди вообще. Четвертое и последнее состояние - огненное, это уже смерть. Я нахожусь между войной и даже не смертью, а святостью.
- А Вы можете как-то объяснить то, что делаете?
- Я свое творчество объяснять не могу. Есть такой посредственный писатель Ста-Ста. Так вот он на своем сайте объясняет все свои произведения, что он в них вложил, как сочинил "Операцию ЧП", допустим. И когда я это все прочитала, то, честно говоря, сильно разочаровалась. Большой облом у меня был, и я поняла, что перечитывать Ста-Ста и Убогого мне больше неохота. Во всяком случае, те книжки, которые они объяснили по-своему. Поэтому я свои вещи тоже не объясняю, потому как они для меня самой часто становятся понятны лет через пять-семь. А из некоторых до сих пор непонятно, что я в принципе создала.
- Говорят, Вы работали в Душанбинском психо-театре? Вы - заслуженная актриса Таджикистана?
- Да, это правда. Репетировали везде, где можно, даже в больнице. Приходилось время от времени отцеплять капельницу и выходить в коридор, а там трупы лежат, замотанные в простыню, свалены, и это не то что тривиально, а какой-то процесс обыденности: их потом на каталке увозят, новых привозят. Был там один солдат, он перед смертью говорил нечто сродни великой поэзии: про раненых собак, про командира, про светящиеся тополя с пухом, которые летят до горизонта, про лошадок... Я сидела и записывала, что успевала, как Маяковский во сне записывал какой-то стих, "Облако в штанах", по-моему, а потом расшифровать не мог. Он, таким образом, половину, а то и 90% не расшифровал. Это было ощущение, что я как будто находилась где-то... Я даже не знаю, где.
- Часто многим кажется, что Вы в своих интервью разных лет сами себе противоречите. То яйца какие-то Выращиваете…
- Почему я долгое время не давала интервью, так это потому, что на любой вопрос... Ну вот, для примера, в дзен-буддизме есть такой коан: "Конь белый?" И если ты отвечаешь неправильно, то тебя бьют. Причем очень сильно. Все те вещи, что говорятся, говорятся именно в тот момент, когда они должны быть говорены. Я, например, бывает, себя не узнаю в тех интервью, что я говорила когда-то. Вот в чем дело. Это очень много точек зрения, полученных в результате опыта, который я прожила. На самом деле нехилый такой опыт. Тяжелый и яркий, всякий, вкусный и кислый. Ну и просто возникло внутри меня очень много всяких меня. Которые внутри меня между собой очень хорошо согласуются. Для окружающих это может казаться каким-то парадоксом: то, что я сегодня говорю одно, а завтра другое. На самом деле я все время говорю одно и то же, просто разными частями. У меня на каждый вопрос ответов штук пятнадцать-двадцать, причем некоторые из них взаимоисключающие. А внутри меня они сочетаются. Я сразу же вижу радужный спектр ответов на каждый вопрос. Я же не черно-белый человек.
- Вы не используете в творчестве свои сны?
- Я все свои сны хорошо помню, я даже умею их контролировать. Но с творчеством это мало связано. В трезвом состоянии, в состоянии бодрствования, бытия, я – гораздо больше я, чем в состоянии сна.